Васельмин тайком хотел съесть вожделенные карамельки, всего парочку, и ему бы удалось сделать это незаметно. Но мама забыла зонтик, вернулась за ним и увидела сына именно в тот момент, когда он стоял на табуретке и вытаскивал конфету из пачки.

Не то, чтобы мама запрещала им с Прикапом сладкое или не баловала. Но эти свои любимые карамельки припрятала на верхней полке для себя. Дала сыновьям по штучке и все.
— Держите, — сказала мама каким-то ровным и жестким голосом. И протянула всю пачку.
Маленький Прикап все принимал за чистую монету и жадно набросился на сладости. А Васельмин уже привык угадывать самые тонкие оттенки маминого настроения, и в этом неожиданном разрешении чувствовал какой-то подвох.
— Мам, нам точно можно?
-Конечно, сынок, забирай у матери последнее! Все для них, ничего не жалко! А они воруют из-под носа! Последний кусок из горла достанут!
Мама внезапно начала орать и плакать одновременно.
Маленький Прикап испугался и перестал жевать. У него затряслась губа и он кинулся обнимать маму.
-Мама, мамочка, только не плачь! Забери все конфеты!
-За что мне все это? – продолжала плакать мама. – Конфет несчастных в кои-то веки себе купила. И те надо у матери отнять!
Теперь уже Прикап ревет в голос вместе с мамой, а Васельмина душит чувство вины, злость на себя, жалость к бедной маме. И он начинает просить прощения, умолять, обнимать маму, которая его отталкивает и демонстративно не разговаривает с ним до позднего вечера.
⠀
📍Дети постоянно отъедают наши ресурсы и захватывают границы. Нет времени сходить в душ. А когда идешь в туалет, они плачут под дверью. Им постоянно нужно внимание, одобрение, участие во всем. И в какой-то момент почти каждая мама начинает задаваться вопросом: А где же во всем этом я? А как же мои интересы? Когда я успею получить внимание к себе и смогу удовлетворять собственные желания?
⠀
А если не задаться таким вопросом вовремя, можно дойти до точки кипения и сорваться из-за какой-то мелочи вроде конфет.
⠀
С другой стороны, чаще всего такие срывы, как и предшествующая им жертвенность всеми своими интересами ради детей, присуща мамам, которых в детстве самих не напитали любовью.

Вырастая во взрослых, в некоторых своих проявлениях они остаются детьми, которым снова, как и в детстве, приходится делиться чем-то важным, желанным. Чем-то, во что еще не наигрался, не насладился, не наелся. И такие взрослые дуются на своих детей … как дети Делят с ними сладкое, стараются переспорить, обижаются. А дети, конечно, не понимают, что происходит, винят себя. И глубоко внутри злятся на маму, которая ведет себя не как опора, не как взрослый человек. А как капризный ребенок, для которого приходится стать взрослым, угадывать перепады настроения, утешать и фактически контейнировать. То есть слишком рано ради такой мамы ее ребенку приходится повзрослеть и выполнять слишком тяжелую для детской психики работу. Таким мамам дети начинают заменять родителей. Зарождается созависимость, в которой дети становятся ответственными за родителей, а те еще больше жертвуют детям, чтобы потом упрекать и не отпускать.
Конечно, нет ничего плохого в том, чтобы у мамы были сладости только для себя. Или в том, чтобы сказать детям о своих чувствах и их неприятном для мамы поведении. Но как понять, когда грусть становится токсичной, и ты в ней как будто увязаешь? Как не переносить на детей сильную печаль и радовать себя не в ущерб своим детям? Ответы на эти и другие вопросы вы можете найти в моем курсе Радость и Грусть. Ссылка.