Чувство вины переплетается со многими другими чувствами.
Если мама накричала на ребенка, она чувствует вину за свой гнев.
Если мужчина испугался увольнения, ему потом стыдно за свой страх.
Если ребенок «слишком» рад встрече с «воскресным папой», ему объясняют, что таким образом он обижает маму.
Если ребенок грустит, ему доказывают, что повод для грусти пустяковый, а родители много времени и сил тратят на то, чтобы его радовать. И его грусть — это неуважение к ним. И неблагодарность.

Получается, что испытывать чувства, которые не комфортны родителям, стыдно. А значит стыдно быть собой.
Сталкиваясь с таким открытием, ребенок не может чувствовать иначе, но учится не показывать свои истинные чувства, подавлять их. При этом эмоции никуда не исчезают. Они замораживаются, запаковываются до тех времен, когда смогут вырваться наружу психосоматическими заболеваниями или зависимостями. Или проекциями на других людей, когда человек, который запретил себе радость, начинает осуждать и обвинять людей, которые получают удовольствие от жизни.
⠀
Еще сложнее жить человеку, который вырабатывает защиту от чувства вины, постоянно как бы играя какую-то роль. Например, чтобы не чувствовать себя плохим, старается больше работать. Еще больше. И еще. Пока не оказывается в больнице – и только там разрешает себе отдохнуть. Или не принимает помощь с детьми, спит по 3 часа, а потом выгорает дотла и не может подняться с кровати.